Мы
будем
очень Вам признательны, если Вы разместите нашу кнопку на своём
сайте!
Опрос
В 2016 году планируется установка памятника солдату Великой Отечественной войны в г.Краснослободске (нынешний мемориал, безусловно, останется на своем месте).
-Три месяца нас учили военным хитростям владения оружием, - вспоминает былое Ф.В.Горбаев. – С доверенным мне ПТР-ом (противотанковым ружьем) в составе маршевой роты я отправился на фронт. Во все рода войск требовалось пополнение. В марте 45-го года наш эшелон прибыл в немецкий город, расположенный на берегу одноименной реки Одер. После разгрузки получили первую боевую задачу: без потерь перейти реку по мосту. Он постоянно обстреливался немцами, поэтому командиры решили пускать на него через определенное время небольшие группы бойцов. Удачно переправившись через Одер, мы сразу втянулись в жестокое противостояние. Город был охвачен уличными боями. Немцы просто зверели, защищая каждую улицу, дом. У нас, молодых, безусых солдат, никакого опыта ведения боя в таких условиях, да и в иных тоже, не было.
Голос ветерана садится, становится тише. Он на время замолкает, качает слегка головой в такт своим мыслям, воспоминаниям.
-Так и слышу его фразу: «Сынок, не отходи от меня! Слышишь, не отходи! Стена может обвалиться, погибнешь», - продолжает Федор Васильевич. – Старший сержант Печорин…имени его не знаю, не помню, чтобы кто-то по имени его называл. Жаль. За глаза все солдаты его батей величали. Он нам казался старше из-за житейской мудрости, военного опыта. Хотя по годам лет на пять старше был.
Шли первые часы разгоревшегося боя. Бойцы вели огонь по противнику, который, как и они сами, таились в зданиях, за развалинами. За каждым углом чужого города поджидала солдат смерть. В грохоте несмолкающих орудий, в свисте пуль трудно было различить звук приближающейся беды. В порыве наступления Федор Горбаев почувствовал, как обожгло ногу в обмотках. Но не сразу понял, в чем дело.
-Ранен? – кричит мне Печорин. – Ходить можешь? Подожди здесь, сейчас санитары подойдут.
-Под санитарную машину приспособили немецкий грузовик, который мог увезти с поля боя до 15 бойцов. Увезли меня в госпиталь недалеко от города, Гроздиншкайн он назывался. Разрывным осколком насквозь мне пробило ногу. Лечиться пришлось целых три месяца.
После госпиталя бойцу захотелось снова встать в строй своей части. Но главврач огорчил известием о том, что часть разбита немцами.
Объявленное окончание Великой Отечественной войны не гарантировало полного мирного покоя народам Запада. Поднимали головы остатки недобитых частей фашистов. Гибли наши бойцы. Части Красной Армии продолжали исполнять долг защитников еще несколько лет. Служил и Федор Горбаев. Военная судьба его забросила в 64 летный полк, в технический батальон аэродрома, что находился в пяти километрах от Кенигсберга. Конкретное место его службы было за рулем военного грузовика. Получив права вождения машиной, он все годы оставался военным шофером: до 1948 года в Германии, на территории своей страны, выезжая в различные рейды, еще на целых два года в зоне военного конфликта в Корее.
-Положение было настолько серьезное, что машины, доставляющие очень опасные военные грузы, колонной никогда не передвигались. Они ехали на расстоянии 10-15 км. После получасовой отправки первого грузовика, выходил в путь другой. Грузы доставляли на дальние расстояния: 100 км в один конец. В сопровождении его направлялась группа из двух наших и двух корейских пулеметчиков и переводчика.
Такая предусмотрительность оказалась спасительной в чрезвычайной ситуации. Грузовик Федора Горбаева попал однажды в ловушку.
-Ехал по заданию по размытой дождем дороге. Лужи то тут, то там. Удачно их объезжал, как вдруг в очередной из них ухнул резко вниз. Оказался в яме, в которой уровень воды доходил до самого кузова. Что делать? Взяв пулемет, переводчик пошел в ближайшую деревню. Привел человек сто, не меньше. Они вытянули машину с ценным грузом с помощью веревок. Груз доставил на два часа позже, но без каких-либо последствий.
Перевозки всегда были сопряжены с опасностью. Но это было не самое страшное в той войне на чужбине. Наши части охраняли стратегический объект – большой железнодорожный мост. Он подвергался ежедневному обстрелу, бомбежкам.
-Налеты авиации – это страшная сила. В небо поднимались до двухсот самолетов. Сейчас трудно представить, но это испытал я на собственной шкуре. До сих пор холодит все внутри. Неимоверный гул, свист авиабомб, столбы развороченной земли… Во время этих налетов создавалось ощущение, будто кожа отходит от тела, оторвавшись, поднимается вверх. Даже в укрытии мы чувствовали, как земля ходит и стонет, словно живая.
Корейцы построили закрытый аэродром. Боевые лётные машины размещались в капонирах – в глубоких подземных отсеках, под метровым бетонным накатом. Все усилия противников оказались тщетными. Уничтожить аэродром не удалось. Летчики гибли в воздушных боях, а хоронили их на русской земле – в Порт-Артуре, в Дальнем.
-Не дай Бог! Не дай.., -повторяет, словно молитву, ветеран. – Пережить ужасы войны довелось нашему народу. Не хотелось бы их повторения…- Я после войны долгие годы работал шофером в автоколонне. Практически всю жизнь за рулем. Бывал всюду. Каждый раз думал: сегодня не получилось, завтра сделаю. Очень хотелось узнать о старшем сержанте – нашем «бате», ведь родом он был из Торбеева. Жив ли остался в том самом первом бою, когда меня ранило? Дошел ли до Берлина? Откладывал, откладывал… жизнь пролетела, состарился. А его голос и фразу: «Сынок, не отходи от меня, ведь завалит…» слышу до сих пор.
Сын Федора Васильевича некоторым образом повторил военную судьбу отца. Николай Горбаев тоже служил в Германии, как отец-ветеран крутил баранку военной машины. Время было другое и техника была иная, грузы другого назначения. Его мощный КрАЗ возил тяжелые ракеты. За службу в ракетных войсках Николай получил ряд Благодарностей от командования, как в свое время отец – награды за годы войны.
А насколько это все законно? А если это вынести на общественное обсуждение - например, к Малахову на канал?)) И чтобы об этом высказалась Администрация Президента России. Ну хотя бы Песк
