Валентин ФРОЛОВ,

Судьба подарила художнику Валентину Яковлеву лишь одно десятилетие полноценной творческой жизни – он умер в 1919 году, в далеком Омске, в неполные 33 года. Из немалого его наследия – как о том можно судить по каталогам выставок – сохранилась едва ли десятая часть. Однако несомненный талант живописца виден и в этих чудом сохранившихся и дошедших до нас холстах.

Автопортрет

Для полноты общей картины русского искусства 1910-х годов небезынтересны поиски Валентина Яковлева и его единомышленников по обществу «Московский салон», деятельность которого ещё ждёт своих исследователей; творчество же нашего земляка в глазах современников было наиболее последовательным и показательным выражением художественной программы этой группы московских живописцев.

Отец Валентина Александровича, Александр Васильевич - учитель гимназии, в 1899 году поселился с семьей в Воронеже. Через год он умер от чахотки, и 35-летняя вдова, Валентина Петровна, женщина образованная и интеллигентная, всю оставшуюся жизнь трудилась, не покладая рук для того, чтобы вывести своих девятерых детей «в люди». Ей пришлось пережить смерть четверых из них – троих сыновей и дочери, сестры милосердия во время Первой мировой войны.

Младшие сестры и брат Валентина на протяжении всего прошлого столетия жили в Воронеже. Немцы угоняли их на работы в Херсонскую область, в новоиспеченные «фольварки»; 77-летнюю мать всю долгую пешую дорогу от Воронежа до херсонских земель Анна Александровна и Мария Александровна несли на руках. Все вместе они вернулись в освобождённый Воронеж. Дом семьи чудом уцелел на старинной улочке Правая Суконовка; там же сестры жили до дней своей смерти.

Автор этих строк, Валентин Фролов, является их внучатым племянником, носящим традиционное семейное имя. Архитектор, один из авторов здания Воронежского кукольного театра, затейливого, сказочного сооружения в центре города, лауреат Государственной премии РСФСР. В нашем доме хранятся автопортрет В.А.Яковлева и немногие уцелевшие реликвии семьи.

Однако вернемся к Валентину Александровичу Яковлеву. Он – второй по старшинству ребенок в семье, родился 14 (26) января 1887 года в городе Краснослободске Пензенской губернии. После переезда семьи в Воронеж учился в 1-й мужской гимназии. В последнем классе у него открылся туберкулезный процесс, и он уехал лечиться в Ялту за счёт казенной стипендии, выхлопотанной матерью. Было это в 1903-1904 годах; в Ялте Валентин Александрович прожил больше двух лет.

Ситуация «на пороге» - между жизнью и смертью – придавала какую-то необратимую весомость его взглядам и жизненной позиции.

В этой драматической атмосфере и происходило духовное формирование Валентина Яковлева как живописца.

Рисовать и писать он, вероятно, начал в Ялте. Его жанровые натурные зарисовки выдают наблюдательность и умение схватывать характерность облика, позы, жеста. Неплохое декоративное чутье видно в сохранившемся от этого времени проекте обложки для поэтического сборника А.А.Бородина.

Ялта помогла временному исцелению юноши и его жизненному самоопределению. Он едет в Москву и в 1906 году поступает в Училище живописи, ваяния и зодчества. Живет в знаменитой Ляпинке, на пять рублей, присылаемых ему ежемесячно семьей. Первыми деньгами, заработанными ремеслом художника, он обязан своим знакомым по Ялте: они затеяли издание, которое начало выходить в Москве с ноября 1908 года. Скромный ежемесячный журнал «Лебедь» просуществовал немногим больше года.

«Портрет жены», 1917г.

Многие начинания молодых людей той поры напрямую обусловлены характером искусства рубежа десятилетий. Ещё десять лет назад, в самом начале века, художественный мир России был в основном разделен на два стана – передвижников, ассимилировавшихся в Академии, и мир искусников. Их расхождения и распри общеизвестны. В считанные годы происходит как раскол в этих двух лагерях, так и кристаллизация – подчас эфемерная – новых объединений и групп. Брожение особенно усиливается к концу 1900-х годов. ХХ век мучительно ищет своё лицо в искусстве.

Спектр исканий и в Европе, и в России приобретает ошеломительную широту. С одной стороны – бескомпромиссная последовательность дерзких бунтарей в утверждении и доведении до крайностей своих образных и формальных концепций. С другой – стремление вернуть утерянную гармонию, тоска по ней, «поиски утраченного времени». Художники этого крыла – именно к ним принадлежал Яковлев – веруют в то, что остались ещё жизненные потенции в великих художественных системах прошлого, что ещё можно возродить их… Обращение к традициям старых мастеров кажется им спасительным путем преодоления хаоса и разнобоя в современной им жизни искусства.

Валентину Александровичу Яковлеву суждено было наиболее полно и последовательно выразить художественную программу этого объединения, со всеми её сильными и слабыми сторонами. Ко времени самоопределения «Московского салона» Яковлев вместе с Захаровым становится «столпом общества» (по более позднему выражению известного критика А.М.Эфроса). На выставках объединения именно работы Яковлева в наибольшей степени привлекали внимание.

Его творческая жизнь полностью уложилась в хронологические рамки существования «Салона» - он не участвовал лишь в последнем вернисаже.

Тщательное и всестороннее изучение природы, натуры предпринималось Яковлевым с постоянной «сверхзадачей» - оно должно было служить материалом и средством для построения, сочинения композиции. Сама же композиция, по замыслам художника, должна была обладать классическим сюжетом, общепонятным и общезначимым.

Источниками фабул служили античная и библейская мифология; в них Яковлев предпочитал темы, связанные с мотивами «любви богов» или библейскими любовными коллизиями. В пластическом же смысле эти сюжеты давали возможность представить обнаженную фигуру в пейзаже (подчеркнем, что для Сезанна – никак, естественно, не сравнивая – квинтэссенцией классической картины были также обнаженные фигуры в пейзаже, эта традиционная академическая задача).

«Античность» Яковлева имеет преимущественно лирический характер – жанр этих работ хочется определить как «мифологические пасторали», хотя они и лишены идиллической одномерности; гротеск, деформация, отстраненность, неизбежные для художника неустойчивого мира, тревожат их безмятежность.

События личной жизни Яковлев как бы обряжал в «античные одежды» и воспринимал их сквозь призму мифа: в «Вертумисе и Помоне» ликующая плодоносящая природа окружает богов-супругов – в их образах мы узнаем самого художника и его жену, Марию Ивановну, урожденную Коровину (они поженились в ноябре 1915 года).

Со своей женой они приезжают в Омск, надеясь найти работу. Это было время Гражданской войны, Красная Армия только что заняла Омск. Валентин Яковлев заболевает сыпным тифом и умирает.

Перед смертью, не имея возможности оформить юридически завещание, он передает его устно жене. Просит своё творческое наследие передать матери и сестрам, себе же оставить только несколько вещей, дорогих ей по памяти об их совместной четырехлетней жизни.

Он выразил желание, чтобы жена поехала в Воронеж и стала членом его семьи. Доктор Ковлер, лечивший художника, помог вдове уехать из Омска в Москву. Поездом Наркомздрава она увезла с собой все полотна, написанные художником на Алтае и в Омске. Картин было четырнадцать, этюдов – десять.

Шёл боевой девятнадцатый год… Живописные полотна Валентина Яковлева за все эти прошедшие десятилетия начиная с 1918 года ни разу нигде не выставлялись, а имя самого художника было предано забвению.

газета «Воронежская неделя» № 52 (2141), 25.12.2013г.