Мы
будем
очень Вам признательны, если Вы разместите нашу кнопку на своём
сайте!
Опрос
В 2016 году планируется установка памятника солдату Великой Отечественной войны в г.Краснослободске (нынешний мемориал, безусловно, останется на своем месте).
Главная » 2013 » Май » 14 » Если бы Стенька победил...340 лет назад был казнен Степан Разин
22:18
Если бы Стенька победил...340 лет назад был казнен Степан Разин
Пушкин называл Разина "единственным поэтическим лицом русской истории"
Кульминацией «бунташного» XVII века стало крестьянское восстание, охватившее огромную территорию от Волги до Дона. В нем участвовали не только донские казаки и «гулящие» люди, но и крепостные крестьяне, городские низы, бурлаки, «служивые», представители низшего духовенства.
Но в сентябре 1670 года под Симбирском бунтовщики были разбиты; сам предводитель восстания Степан Разин ушел на Дон, где через несколько месяцев был схвачен и казнен летом следующего года в Москве на Болотной площади. Та же судьба ждала большинство его соратников. «Кругом стояли виселицы; на каждой из них висело человек 40–50. В другом месте валялось множество обезглавленных, плавающих в крови. В разных местах находились посаженные на кол…» — так иностранный очевидец описывает расправу с повстанцами в Арзамасе.
Но история вполне могла развиваться и по-другому. Лишь благоприятное стечение обстоятельств позволило в относительно короткие сроки справиться с восстанием. А если бы, например, основные силы армии были скованы боями с извечным противником — Польшей или царь Алексей Михайлович внезапно скончался и в Москве началась бы внутренняя борьба за власть, неизвестно, смогли бы правительственные силы остановить Разина у Симбирска. А ведь там рукой подать до центральных районов страны, да и Москвы, куда так стремился вождь восставших.
Бунт за веру, царя и отечество
Впечатляющие успехи Разина были в значительной степени обусловлены его поразительно верноподданнической риторикой. Вождь восставших на полную катушку использовал традиционную веру народа в «хорошего царя» и «плохих бояр».
Царь и его семья были, по понятиям разинцев, неприкосновенны. Более того, бунтовщики собирались действовать от имени и якобы с одобрения государя. Среди соратников Разина было распространено убеждение, что «к нему прислана от великого государя грамота», в которой тот якобы повелел «прибрать» вольных людей для борьбы против изменников-бояр. Сам Разин распускал слух, что вслед за ним на Москву идет наследник, «благоверный царевич и великий князь Алексей Алексеевич». Что называется, за компанию Разин собирался «посадить на Москве на патриаршество по-прежнему» опального Никона. В общем, в огонь своей политической агитации он подкидывал любые смутные слухи, свидетельствовавшие о борьбе при дворе.
В своих так называемых «прелестных письмах» Разин призывал всех «кабальных и опальных» послужить «Богу и государю, да и великому войску, да и Степану Тимофеевичу». Разин обещал «вывесть изменников бояр и думных людей и в городах воевод и приказных людей», а также в буквальном смысле «передрать» все дела в Кремле — для неграмотных крестьян и посадских «бумаги» были символом кабалы и всевластия приказных.
На сторону разинцев переходили рядовые служилые казаки и стрельцы, испытавшие на себе произвол «начальных людей». В некоторых местах воеводам приходилось сажать под арест даже дворян, которые и не думали сдавать бунтовщиков, а пировали с ними и снабжали припасами. Священнослужители, немногим отличавшиеся от своих прихожан, встречали разинцев «с образами и с хлебами» и агитировали за них паству. Особо предприимчивые горожане тут же сделали на войне бизнес, наладив торговлю с «воровским» разинским войском.
Бунт в Поволжье был «интернациональным» и даже «межконфессиональным». Не случайно в одних грамотах Разин призывал отстаивать «веру православных христиан», в других — подняться во имя «Бога и пророка». При этом попытки поднять на «бояр» нерусские народы Поволжья обернулись бедствием для русского населения: в некоторых местах чуваши и марийцы устроили настоящий погром православных. Восставшие «переранили и побили» горожан, разорили и сожгли деревни, угнали в плен помещичьих крестьян и их жен. Разину пришлось в отместку «громить» калмыцкие улусы, с которыми он только что договаривался.
При этом ненависть к власть имущим обрушивалась на всех без разбору — и на виноватых, и на невинных. Воеводы, дворяне, чиновники, бояре, их жены и дети — казнь для всех была одинакова. Людей кидали в воду, связав по двое, они не успевали утонуть, как их закалывали. Не жалели даже церковнослужителей. Отряды разинцев порой грабили«в церквах на иконах оклады и церковную утварь и всякую монастырскую казну». Сражавшихся на стороне правительства стрельцов Разин запрещал исповедовать и хоронить по церковному обычаю.
Казачья утопия
Но вот город или волость захвачены, власти изгнаны, многие убиты. Что дальше? Царских воевод сменяли сходки по образцу казачьих «кругов»; появлялась выборная «казачья администрация». Позднее захваченные в плен повстанцы рассказывали, что до того, как стать «воровскими» атаманами и есаулами, они были дворовыми людьми, стрелецкими детьми, посадскими, беглыми помещичьими крестьянами из разных деревень.
Прекращался сбор податей. Победители «на кабацком дворе государево кабацкое питье разграбили и выпили» — как же не погулять на радостях. В занятых городах и селах вводились казачьи порядки; одних они радовали, других — вряд ли. Взяв, например, Астрахань, «домы разорили и животы пограбили», имущество свезли за город на стан в курени «для дувану». Во время этой своеобрзаной сходки и дележа награбленного бедняк мог стать обладателем «платья собольего и лисьего», дорогой посуды, персидского шелка; многие тут же продавали это добро, а на вырученные деньги покупали оружие, лошадей и другие нужные в хозяйстве вещи.
Но едва ли уничтожение государственного аппарата и «показаченье» населения было шагом к новому общественному устройству. Скорее возвращением назад — к патриархальному равенству без социальной розни, «приказных людей», налогов и «бумаг». Православный царь в далекой Москве — это тоже хорошо и правильно, главное — избавиться от местных бояр, которые «не велят ходить на море и на Волгу, и оттого мы стали наги и голодны». В сущности, главной причиной недовольства разинцев была попытка ограничить их «бандитскую вольницу» с непременными походами «за зипунами», по сути представлявшими собой самый обыкновенный грабеж.
Архетип народного протеста
Русское крестьянство представляло собой парадоксальный феномен. С одной стороны, на протяжении веков оно было источником постоянного социального напряжения, с другой — оставалось наиболее консервативной частью населения страны и в последние десятилетия империи самой надежной опорой монархии. ЧИТАТЬ ДАЛЕЕhttp://www.mn.ru/newspaper_history/20110608/302300915.html
Народ против Разина
Но далеко не всех привлекала идея всеобщего «уравнения» и «дувана». Так, жители Красной Слободы, что на территории нынешней Мордовии, в декабре 1670 года были в осаде и бились с восставшими. Неподалеку, в вотчине князя Черкасского, крестьяне во главе с боярским приказчиком встретили разинцев оружием и «учинили с теми воровскими казаками великой бой». И едва ли это случилось от большой любви к знатному боярину. Просто многие разинские атаманы вслед за помещиками и их приказчиками имели обыкновение грабить население и «лутчих (т.е. зажиточных) крестьян мучить и, мучив, сечь».
Неудивительно, что далеко не все охотно шли в казацкое войско даже за жалованье «по пяти рублев да по зипуну». Атаманам приходилось прибегать к угрозам, обещая «порубить» всех, кто откажется.
В этих условиях жители некоторых мест старались соблюдать «нейтралитет», не портя отношений ни с восставшими, ни с властями, а другие и вовсе сдавали «защитников народа» правительственным силам. В одном селе подьячий с посадскими людьми собственноручно посадил в тюрьму 64 повстанца, которых затем каратели казнили. В другом месте жители сдали войскам атаманшу Алену — «старицу, которая с ворами вместе воровала».
Политических очков восставшим все это не прибавляло. И это неудивительно, учитывая, что они умудрялись нарушать даже свою нехитрую «программу». Оказалось, что даже среди ненавистных «начальных людей» есть «добрые». К ним Разин относил, например, тех, кто некогда гостеприимно принимал и щедро угощал казаков в Москве. Более того, вместе с выходцами из низших слоев общества атаман звал на свою сторону людей знатного происхождения и даже в ультимативной форме требовал от черни «тех дворян, и детей боярских, и мурз ничем не тронуть и домов их не разорять». До основания разрушив старый мир, он затем, похоже, собирался его восстановить, поменяв лица, но не систему.
Новые бояре
Лихой атаман — гроза знати — сам как-то сказал: «А я чем вам не боярин?» Уже в ходе восстания у Разина появилось что-то вроде канцелярии или штаба, откуда рассылались десятки воззваний; была налажена переписка с азовским пашой, украинским гетманом и крымским ханом.
Нетрудно представить себе, как казачья утопия после захвата столицы быстро обернулась бы привычной российской антиутопией. Новые хозяева страны стали бы, вероятно, азартно и ожесточенно делить власть между собой. И со временем эта борьба в новой казачьей «верхушке» закончилась бы реставрацией традиционных государственных институтов, как это было после Смуты.
Единственный вопрос — сохранилось бы крепостное право или после радикальной отмены новая власть не решилась бы на его восстановление? Но в любом случае Россия XVII века еще не достигла такого уровня развития, чтобы вместо помещика и крепостного могли появиться будущие фермеры и предприниматели. Так же сомнительно и появление развитого городского самоуправления: из казачьего «круга» вышел бы скорее атаман-воевода, а не бургомистр с магистратом и независимым судом. Стихийный народный протест сам по себе не вел к созданию гражданского общества.
Далеко за примерами ходить не надо. На Украине в середине XVII века казацко-крестьянское движение под предводительством Богдана Хмельницкого ликвидировало польское «панское» землевладение и администрацию. Но затем началось формирование «новой» знати — уже из числа казацкой «старшины». Недавние вожди восставшего народа быстро стали землевладельцами и добились стеснения крестьянских вольностей.
Ничего подобного Разину не удалось. Но зато он остался в памяти многих поколений крестьян, в легендах и песнях, давая надежду на свободу. Именно такую, как они мечтали, — «по чисту полю красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конях поездить». Мечта эта пережила петровские преобразования, превращение Московии в европейскую империю, эпоху Просвещения. Ровно через сто лет после поражения Разина заполыхал огонь восстания Емельяна Пугачева.
Автор Игорь Курукин - доктор исторических наук, профессор РГГУ
А насколько это все законно? А если это вынести на общественное обсуждение - например, к Малахову на канал?)) И чтобы об этом высказалась Администрация Президента России. Ну хотя бы Песк
