Завершается исследование статей нашего писателя – земляка Ивана Андреевича Янюшкина «Педагог и учитель», напечатанной в районной газете 13 октября 1994 года. В небольшой по объему работе подняты так важные сейчас нравственные проблемы, раскрываются отношения к нашему историческому наследию, история семьи Севостьяновых.
Когда Севостьяновы появились в Краснослободске? Какова история их рода? На эти довольно непростые вопросы пытались ответить П. И. Трушкин и А.С.Никольский. Исследование, проведенное историками – патриотами, позволяет проникнуть в загадочный XVII век. Опираясь на эти материалы, можно сказать, что еще при дворе царя Ивана Грозного был «потешный» Савоська, он, как утверждают любители краснослободской старины, и был первым из известных Савостьяновых. В дальнейшем Севостьяновы были очень богаты, отдельные их представители играли определенную роль в государственной жизни, особенно в царствование Петра I. Государь – реформатор возвел их в дворянство и присвоил фамилию Севостьяновых в память первого представителя рода, служившего при дворе Ивана Грозного. Правда, не все исследователи Севостьяновых согласны с этой версией, в частности, В. Б. Смирнова в своей статье «Содействовал восстановлению города» прямо указывает: «И, М, Севостьянов происходил из крестьян, выбившихся в люди». Остается надеяться, что расшифровка записных книжек Петра Ивановича Севостьянова, которая началась с 80-х годов, поможет установить истину.
Так, когда же Севостьяновы появились в Краснослободске? П. И. Трушкин дает приблизительную дату по постройке дома с колоннами, известного в городе как дом Севостьянова. Известно, что земская управа приобрела этот дом в середине 60-х годов XIX века у Севостьяновых. Точная дата постройки дома не известна, вероятно, считали П. И. Трушкин и А. С. Никольский, это был конец XVIII – начало XIX века (1800 г.). В пользу этой версии говорит то, что до 1774 года будущая усадьба Севостьяновых была занята Покровским женским монастырем, упраздненным в 1764 году по указу Екатерины II. Монахини же продолжали жить в монастырских кельях, вполне вероятно до 1774 года, когда были изгнаны отрядом пугачевцев.
После закрытия монастыря на этом месте была поставлена часовня вместо обветшалой монастырской церкви, которая возродилась в камне на новом месте (там, где сейчас находится РОВД).
Таким образом, Севостьяновы могли приступить к строительству дома лишь в самом конце XVIII века, а, скорее всего, как считали П. И. Трушкин и А. С. Никольский, в самом начале XIX века. Вероятно, с этого времени Севостьяновы и становятся жителями Краснослободска.

Глава семьи просвещенный купец первой гильдии Иван Михайлович Севостьянов развернул свою деятельность по откупам в тот период, когда формирование капитализма в недрах крепостной России было прогрессивным явлением. Сфера деятельности винных откупов Ивана Михайловича распространялась на Лукояновский и Арзамасский уезды Нижегородской губернии и Краснослободский уезд Пензенской.
Что представляла собой система винных откупов? В России правительство каждые четыре года продавало на аукционе монопольное право на торговлю водкой по уездам. Раз в месяц откупщик обязан был платить назначенную сумму–то, что он заявил на аукционе. Торговля, как я полагаю, жестко регламентировалась и, чтобы получить доход, приходилось идти на нарушения. В то время продавцов водки называли целовальниками. Они вместе с откупщиками, платившими им жалование, разбавляли водку водой, отчего она так теряла крепость, что необходимо было в нее что – нибудь добавлять, чтобы человек хоть как–то почувствовал себя пьяным. Подобные вещи существуют и сейчас. Например, в Англии в водку добавляли патоку для вкуса, а также никотин, перец, белену и даже мыло (исследования доктора философии, выпускника Оксфордского университета Дэвида Кристиана).
В России в первой половине XIX века в водке еще оставляли большое количество сивушного масла. Это, кстати, связано еще и с крайне низким уровнем технологии ее получения. Я полагаю, что та водка, которую пили в первой половине XIX века, была похожа на самый плохой из известных нам видов самогона: низкая крепость, мутный цвет, большое количество сивушного масла, придававшего напитку отвратительный вкус и запах.
Но все это было привычным. Помните, у Гоголя в VI главе «Мертвых душ» Ноздрев жалуется Чичикову на целовальника Пономарева: «нужно тебе знать, что он мошенник и в его лавке ничего нельзя брать, в вино он мешает всякую дрянь – сандал, жженую пробку и даже бузиной, подлец, затирает…».
После крымских войн и «застойного» периода царствования Николая I, в конце 50-х начале 60-х годов, среди населения резко возросло недовольство винными откупами. Цены на водку поднялись так высоко, что к концу 1858 года крестьяне стали разбивать кабаки. Чтобы подавить выступления, которые становились опасными для правительства, в город были посланы войска. «Трезвенников», то есть крестьян, объявивших бойкот кабакам, все же заставляли выпить. В Тамбовской губернии генерал Данзасс выслал военную команду для усмирения непьющих. Аналогичная мера была предпринята генералом Ефимовичем в Пензенской губернии.
Иван Михайлович Севостьянов, судя по сохранившимся письмам к сыновьям, был весьма начитан, строг, бережлив и вместе с тем, как и его сыновья, отзывчив. На портрете начала XIX века он одет и причесан по столичной моде.
Деловитого и умного купца заметил знаменитый М.М.Сперанский в свою недолгую бытность пензенским губернатором (1816 – 1819 гг.). В «Памятной книжке Пензенской губернии на 1911 год», которую издал Пензенский губернский статистический комитет в 1911 году, говорится о периоде губернаторства Сперанского. В эти годы благодаря его усилиям в губернском и уездных городах предпринимались первые шаги по регулярной застройке и благоустройству, поощрялись предпринимательство и частная инициатива в организации народного просвещения и здравоохранения.
В это же время И. М. Севостьянов занимал выборную должность городского главы, возглавлял городскую думу и отвечал за строительство и благоустройство, развитие ремесел и торговли, снабжение и финансы. Не следует забывать, что на его плечах была громадная предпринимательская деятельность. По словам одного из его конкурентов, в 1830 годы Иван Михайлович был одним из самых богатых винных откупщиков России. В Центральном государственном историческом архиве в С-Петербурге В.Б.Смирновой удалось разыскать довольно интересный документ. Это журнал заседаний Комитета министров, из которого следует, что в 1818 году Краснослободск был «почти до основания истреблен пожаром».
Трудно представить, сколько забот после этого свалилось на Ивана Михайловича. В те трагические дни городской голова сделал свой выбор и распорядился своей энергией и капиталами, «раздав более пяти тысяч рублей бедным людям безвозмездно». Из этого же источника известно, что многие нуждающиеся получили от него беспроцентные ссуды. Семь бывших до пожара богатейших семей Краснослободска более года жили на полном иждивении в его доме. Уцелевший деревянный дом был передан им под уездное училище. Севостьянов «всемирно содействовал восстановлению города в лучшем против прежнего виде как трудами своими, так и имуществом». Заслуги перед городом были по достоинству оценены: по ходатайству пензенского губернатора, который был лично знаком с Иваном Михайловичем, Комитет министров в 1820 году принял решение о награждении «градского главы первой гильдии купца Севостьянова золотою медалью на владимирской ленте», а позднее получил звание почетного гражданина города Краснослободска.
В июне 1821 года возродившийся по плану Краснослободск посетил директор училищ Пензенской губернии И. И. Лажечников, известный нам как исторический писатель автор знаменитого романа «Ледяной дом». Краевед О. Савин пишет, что в своем отчете о поездке Лажечников подчеркнул предложение Ивана Михайловича, «известного своим усердием к благу общественному, безвозмездно выстроить для города еще одно училище – приходское». Заметим, не кабак, а училище.
В отделе рукописей Румянцевского музея, где изучали наследие П. И. Севостьянова (археолога, собирателя), почти не изучали входящую в этот фонд часть семейного архива Севостьяновых. Что же входит в этот фонд? В основном это переписка родителей с детьми, переписка братьев между собой за 1826 – 1867гг., письма К. И. Севостьянова к жене Марии Владимировне и детям – Степану, Владимиру, Лидии. Эти материалы позволяют достаточно подробно рассказать о семье Севостьяновых, лучше понять и узнать Ивана Михайловича.
Переписка представляет главу семьи суровым, но справедливым человеком. В письмах его к детям, которые он писал регулярно, подробно описываются хозяйственные и денежные дела, собираются сведения об урожаях, ценах на хлеб, сообщаются семейные новости, описываются домашние праздники. В письмах раскрывается его реакция на события того непростого времени: голод, набор рекрутов, собрание пензенского дворянства, приезд высокопоставленных лиц из Москвы и Петербурга. Для нас эти источники бесценны, поскольку наши городские архивы не полностью сохранились.
Как же сложилась дальнейшая судьба почетного гражданина города Ивана Михайловича Севостьянова? Похоронив в 1841 году жену Анфису Михайловну, он постепенно отходит от дел, часто болеет, теряет зрение. Чувствуя приближение смерти, Иван Михайлович завещал похоронить себя в Спасо-Преображенском монастыре рядом с родителями и младшим сыном Александром. В это время и был поставлен мраморный памятник с надписью:
«Иван Михайлович Севостьянов. Родился 15 октября 1777 года. Скончался 28 ноября 1850 года. Отцу и благодетелю. Благодарные дети. Памяни мя, Господи, во царствии твоем».
Перечитывая очерк «Педагог и ученый» Ивана Андреевича Янюшкина, невольно вспоминаю весну 1972 года, когда я, работая в пионерском лагере около Учхоза, случайно забрел на маленький кусочек монастырского кладбища. Есть что-то притягательное в этом зрелище. Поваленные мраморные памятники, кучи мусора, сдвинутые могильные плиты. Я тогда и не подозревал о дальнейшем злоключении памятника - важного исторического источника, позволяющего установить дату жизни и смерти патриота города. Ученые сетуют – потеряна могила почетного гражданина. А мне кажется – терялась совесть.
Среди любителей Краснослободской старины бытует мнение, что у Ивана Михайловича и Анфисы Михайловны Севостьяновых было трое сыновей. Этой же точки зрения придерживались Павел Иванович Трушкин и Александр Сергеевич Никольский. От Николая Ивановича Буйнова, который хранит в своей памяти много интересных подробностей из дореволюционной истории города, я услышал то же самое.
Ясность в вопрос вносят работы Валерии Борисовны Смирновой. Автор провела поистине громадную поисковую работу. Результат – генеалогическое дерево Севостьяновых с XVIII по вторую половину XX века. Опираясь на письменные исторические источники можно с полной определенностью сказать, что в доме Севостьяновых было одиннадцать детей (9 сыновей и 2 дочери), из которых по крайней мере четверо сыновей оставили след в памяти потомков.
Воспитанию детей в семье уделялось серьезное внимание. Современники отмечали, что на Севостьяновых в вопросах воспитания оказывал влияние М.М. Сперанский, который, как уже говорилось, в 1816 – 1819гг. был пензенским губернатором. Он лично рекомендовал Ивану Михайловичу домашних учителей для обучения детей. Можно говорить по системе воспитания, разной для мальчиков и девочек. Первоначальное образование дети получали дома. Когда мальчикам исполнялось 12 лет, их отвозили в Москву в Пансионат для благородных детей мужского пола штаб-с-капитана и кавалера И. И. Голушки. После трех лет пребывания у Голушки юноши готовились к поступлению в Московский университет И. А. Двигубского, у которого они и жили во время учебы в университете.
Сохранились письма И. А. Двигубского к Ивану Михайловичу Севостьянову об учебе его сыновей с очень лестными отзывами о способностях, интересе к учебе и прилежании Константина. Старшим сыновьям поручалась опека над младшими, братья сами отвозили младших к Голушке и следили за их успехами.
Воспитание дочерей Марии и Елизаветы было только домашним, их учили музыке, языкам.
Вторым ребенком в семье Ивана Михайловича и Анфисы Михайловны после Михаила, умершего в 30-х годах, был Константин, родившийся 21 декабря 1805 года в Краснослободске. Как и старший брат, Михаил, он в 1817 году был определен в пансион, в 1821 году, поступил на юридический факультет Московского университета, который и окончил в 1825 году.
Третий сын, Павел, закончил в 1827 году филологический факультет, четвертый, Петр, в 1830 году, - юридический.
Павел был очень дружен с А. Полежаевым.
После окончания университета Константин Иванович поступил на службу в канцелярию министра финансов, по кредитной части. Он принимает участие в ревизии Новгородской губернии, будучи прикомандирован к сенатору Баранову. 19 февраля 1829 года был определен в канцелярию тифлисского военного губернатора, получив по приезду в Грузию чин коллежского асессора. Константин Иванович известен не только как чиновник, литературоведы знают его как одного из приятелей А. С. Пушкина.
Среди любителей Краснослободской старины до сих пор нет единства в вопросе о знакомстве великого поэта с Севостьяновыми. Исследования последних лет, основанные на воспоминаниях К. И. Севостьянова, которые частично опубликованы в 1928 году А. А. Достоевским не оставляют тени сомнения. Первая встреча с поэтом произошла в Тифлисе в 1829 году, вторая в 1834 году на почтовой станции Шатки Нижегородской губернии, когда Пушкин ехал в Болдино. В Шатках он провел около суток с Константином и Иваном Михайловичем Севостьяновым.
По словам Константина, его отец, вспоминая о встрече, говорил, что «в жизни своей не встречал такого умного и очаровательного разговора, как у Пушкина».
Таким образом, факт знакомства Севостьяновых с великим русским поэтом бесспорен. Версия о пребывании Пушкина в Краснослободске пока документально не подтверждается. Профессор И. Д. Воронин считал, что Иван Михайлович Севостьянов мог быть информатором Пушкина о событиях времен крестьянской войны в Краснослободском уезде, где в это время пострадал помещик Дубровский. Вполне возможно, что фамилия главного героя одного из знаменитых произведений Пушкина была заимствована им после беседы с Иваном Михайловичем.
С 1830 по 7 марта 1831 года Константин вел следствие в Сигнахском уезде о беспорядках, допущенных бывшим окружным начальником майором Геричем. С января 1832 года в связи с упразднением канцелярии и по собственному желанию К. И. Севостьянов был уволен и 13 апреля 1832 года поступил на службу при казенном военном губернаторе. В 1834 году вышел в отставку и помогал отцу вести дела винного откупа и хозяйство. В ноябре 1841 года, Константин Иванович женился на княжне Марии Владимировне Волконской и с этого времени жил в селе Пертово Шацкого уезда Тамбовской губернии.
Третий сын Ивана Михайловича, Павел, связал свою судьбу с воронежским краем, где служил директором гимназии в Воронеже. Его друзьями были поэты Кольцов и Никитин.
Еще об одном брате, Николае, известно, что он был подполковником артиллерии и участником народного ополчения в годы Крымской войны. Об ополчении известно, что специально для него изготовлено полковое знамя. Знамя было изготовлено в 1854 году и от имени города вручено ополченской дружине. После окончания войны в 1856 году оно было возвращено в Краснослободск, где и хранилось как святыня в соборной церкви. После войны Николай остался в Краснослободске. О братьях Александре, Василии и Иване практически ничего не известно.
Четвертым сыном Ивана Михайловича и Анфисы Михайловны был известный в середине XIX века археолог и собиратель Петр Иванович Севостьянов. По окончании им Московского университета со степенью кандидата нравственно-политических наук перед ним открывается широкой поле деятельности.
В годы становления Петра Ивановича как личности возрастал интерес общества к историческому прошлому России, в том числе к славяно – русско-византийским отношениям. Усиление национально – освободительного движения на Балканском полуострове, особенно в Греции, продолжало способствовать развитию славяноведения. Возникновение научных кружков и обществ, археологические экспедиции, знакомство с памятниками истории и культуры Западной Европы и Ближнего Востока – все это в совокупности вовлекало в занятия историей не только профессионалов, но и любителей.

П.И.Севостьянов. Путешественник, собиратель, археолог.

В середине XIX века к этой же сравнительно небольшой группе бескорыстных служителей науки примкнул и Петр Иванович Севостьянов. Выйдя в отставку в чине действительного статского советника, в 1851 году он отправился путешествовать по Европе. В центре его внимания – исторические музеи, библиотеки, памятники и архитектуры и живопись. Особенный интерес Севостьянов проявлял к техническим открытиям, в частности, к фотографии. С целью глубокого изучения памятников материальной и духовной культуры Византии, включая и страны, которые некогда входили в ее состав, Петр Иванович совершает путешествия в Северную Африку, Сирию, Палестину, Турцию и Грецию.
Исследователь сосредоточился на Афоне, где в X- XIII веках возникло двадцать православных монастырей, среди которых были греческие, русские, болгарский, сербский, грузинский. Этот период деятельности Петра Ивановича хорошо известен из его записок и работ, достаточно он раскрыт и в работах Валерии Борисовны Смирновой. Учения отмечают чисто человеческие качества характера Севостьянова: терпение, доброжелательность, щедрость и простоту в обращении, которые помогли завоевать доверие монахов и открыть доступ к манускриптам и другим сокровищам материальной и духовной культуры монастырей.
Из трех экспедиций на Афон он привез и показал научной общественности огромное количество копий манускриптов X-XVIII веков, а также подлинники, слепки, макеты икон, фресок, печатей.
Выставка и выступление в Парижской академии надписей имели громадный успех. В 1859 году выставка демонстрировалась в залах Московского университета и Синода в Петербурге. В центре внимания – снимки глаголического Евангелия X-XI в.в. и рукописи XII в. с географическими сочинениями Птоломея и Страбона из болгарского Зографского и армянского Ватопедского монастырей горы Афон.
Глаголица (один из славянских алфавитов) была еще мало известно в Европе из-за недоступности древних глаголических памятников. Петру Ивановичу удалось снять копию Зографского Евангелия. Несколько позже ему удалось уговорить монахов подарить подлинник российскому императору Александру II. Бесценный дар и поныне хранится в Публичной библиотеке имени Салтыкова- Щедрина в Санкт- Петербурге.
С 1859 года П. И. Севостьянов служил в Археографической комиссии Академии наук. Несмотря на титаническую работу, он все эти годы поддерживал связь со своей малой родиной, Краснослободском. Хотя выбираться на родину удавалось нечасто.
Каждая поездка становилась событием и поэтому непременно фиксировалась в записную книжку. К счастью, книжки сохранились. Краткие малоразборчивые записи делались для памяти, порой в коляске, карандашом. Петра Ивановича интересовало буквально все: расстояние между населенными пунктами, постоялые дворы, родные пейзажи, местные храмы. Особенно много воспоминаний о родном доме.
Летом 1848 года в связи со смертью брата Александра и болезнью слепнущего отца П.И. взял отпуск. Вот фрагменты его записей: «22 августа утром, часов в 6, приехали в Теньгушево. Везде пожары. Проехали деревню, которая сгорела за четверть часа от искры. В 10 часов вечера приехали в Темников… Звоном встречали меня в Селищах. В два с половиной часа въехали в город. На дворе встретил Алексей… Василий Иванович… поздравил меня с ангелом», «28-го составляли с отцом и свидетелями духовную (завещание. – А.Л.)»
Крымская война прервала первую афонскую экспедицию. Севостьянов вновь едет в родные края. Из Петербурга традиционно путь его лежал через Москву и Рязань в село Пертово Шацкого уезда (имение брата Константина в 167 верстах от Красной Слободы), а оттуда через Кадом и Темников – на родину.
Летом 1854 года Петр провел в Пертове и Краснослободске. Именно в это время он смотрит на родные места глазами исследователя. Будучи неплохим художником, сделал ряд зарисовок города, которые представляют безусловный интерес для изучения истории Краснослободска. При отсутствии городских архивов эти уникальные зарисовки являются историческим источником. На первом рисунке изображен фасад дома Севостьяновых. Узорчатая чугунная решетка балкона тянется вдоль всего дома. Известно, что к 1960 году от балкона сохранился небольшой фрагмент у центральных окон, впрочем, он был вскоре уничтожен при ремонте задания.
Среди любителей Краснослободской старины шли споры – когда было построено здание земской больницы (здание зооветтехникума, расположенное рядом с домом Севостьяновых). Исчерпывающий ответ дает рисунок Петра Ивановича. Павел Иванович Трушкин, Александр Сергеевич Никольский, опираясь на рисунок, сделали вывод, что в 50 – е годы прошлого века рядом с домом стоял, принадлежавший Севостьяновым, небольшой каменный флигель. Прежде чем поставить двухэтажный корпус земской больницы, нужно было его снести. Это было сделано в середине 60 – х годов XIX века, когда дом и усадьба Севостьяновых были уже приобретены уездной земской управой, и рядом с домом с колоннами было построено здание для земской больницы.
На следующем рисунке в левом углу виднеется здание казначейства (сельхозуправление) и прилегающее к нему здание тюрьмы, видна и глава тюремной церкви Всех скорбящих. Эти здания были построены по указу императора Николая I в начале 30 – х годов XIX века. Полагаю, ошибочно думать, что император удостоил наш город особым вниманием, потому что в это время почти одновременно во всех уездных городах, где есть тюремные замки, строятся типовые церкви.
На следующем рисунке – церкви, приходская Предтеченская и построенная на деньги Севостьяновых Благовещенская (где ныне кинотеатр «Восход»). Рядом с этой церковью – Троицкий собор. На переднем плане изображено здание городского магистрата, впоследствии городской управы (бывшее здание музея, а ныне церковь). На рисунке в левом углу за Благовещенской церковью – часовня. Она строилась одновременно с Благовещенской церковью, как памятник победы русского оружия в Отечественной войне 1812 года. В народе она получила название пугачевской. Часовня была невелика, примерно 70 квадратных метров внутри. Стены были украшены иконами и подсвечниками. Открывалась часовня лишь раз в год: во время ярильской ярмарки. В нее заходили гости ярмарки, покупали и ставили свечи. При входе в часовню сидела монахиня – сборщица и позванивала в маленький колокольчик, приглашала к пожертвованию.
Новый рисунок – фасад Севостьяновского дома, вид со двора. Очень важная зарисовка отрезка базарной площади: рядом с домом Севостьяновых и далее в 50–е годы XIX века был ряд небольших домишек. Уже через полстолетие ни один из этих домиков не сохранился. Они были разобраны, а на их месте в начале 90 – х годов выросло фундаментальное каменное двухэтажное здание, построенное краснослободскими купцами братьями Соловьевыми.
Оно было предназначено для богадельни и детского приюта (теперь это один из корпусов технического училища №18). Мы не знаем дальнейшую судьбу братьев Соловьевых, но лучший памятник им – их дар городу, здание, которое успешно служит до сих пор.
На правой стороне следующей зарисовки Петра Ивановича за Предтеченской церковью возвышается двухэтажное каменное здание. Это магазин братьев Соловьев. Позднее в нем располагалась земская аптека. Здание строилось в 1907 году, затем было разобрано в 30-е годы. Потом на этом месте был построен «старый» универмаг.
Таким образом, рисунки П.И.Севостьнова, которые были сделаны во время посещения им родины, являются важными источниками в изучении прошлого нашего города.
В последний раз на родине, судя по пометкам в записной книжке, Севостьянов побывал осенью 1861 года, будучи командированным для археологических изысканий в Новгородскую, Московскую, Владимирскую и Тамбовскую губернии.
В большой и весьма ценной в этнографическом и историческом отношении коллекции Петра Ивановича были экспонаты, привезенные из родных мест. Так, в экспозиции отделения древности Румянцевского музея из собрания Севостьянова были представлены образцы старинной русской женской одежды. В фондах музея хранились части секиры и бронзовая стрела, найденные близ Сарова. (сейчас они хранятся в Государственном музее в Москве). Судя по находкам на холме, где протекают Саровка и Сатис, место это было обитаемо задолго до возникновения Саровского монастыря. Об археологических находках на этом месте сообщает и Г.П.Петерсон в своей работе «Краснослободский Спасо-Преображенский общежительный мужской монастырь».
Этот вопрос давно интересовал меня. Помог случай. Весной 1994 года, будучи в Саранске на конференции, с изумлением услышал выступление нижегородского археолога Н.Н.Григова. Молодой ученый рассказал об археологических раскопках на территории бывшего Саровского монастыря, проходивших летом 1993 года. Здесь были найдены медные котлы, каменные кресты. Структура раскопок и находок позволила сделать вывод о существовании домонгольского средневекового городища. Время образования – начало II тысячелетия. Это было мордовское укрепление – твердь. Часть защитных валов была уничтожена в советский период.
Таким образом, Петр Иванович не только изучал материальную и духовную культуру других стран, но и своего родного края. Здоровье исследователя было серьезно подорвано и 10 (22) января 1867 года Петр Иванович умер, он был похоронен в Александро–Невской лавре в Петербурге.
Хотя П.И.Севостьянов и не имел печатных работ, он был достаточно широко известен в научных кругах России и зарубежья. О его жизни и деятельности мы можем узнать из работы Антонина (Капустин А.И.) – архимандрита «Записки поклонника Святой горы», изданной в Киеве в 1864 году. Следующая работа Ф.И. Буслаева, говорит сама за себя: «О заслугах покойного П.И.Севостьянова» («Вести. Общество древнерусского искусства». Москва, 1874 года).
Личность Петра Ивановича в центре внимания и в «Отчете Московского Публичного и Румянцевского музея за 1873- 1875 гг.». Отчет был издан в Москве в 1877 году. Заслуги исследователя были по достоинству отражены в «Рукописных собраниях Государственной библиотеки СССР имени Ленина («Указатель». Москва. 1983 год. Г. I, выпуск I).
Своей научной ценности собрание П.И.Севостьнова не утратило до сих пор.
В последние годы получило широкое распространение такое понятие как манкуртизм. Манкурт – человек без памяти, без традиций, оторванный от культуры народа, его истории. Манкуртизм – явление страшное, способное подорвать корни человеческой цивилизации. Именно поэтому обращение к прошлому, к истории, просто необходимо. Необходимо для восстановления исторической памяти, возобновления прерванной связи времен. Память, как сказал один мудрый человек, - это совесть народа.
Большое значение для изучения творчества П.И.Севостьнова имеет Государственная библиотека имени Ленина. Известно, что в фондах ее находится основная часть его личного архива. Фонд Петра Ивановича содержит 2108 различных документов. Это письма, дневники исследователя, записные книжки путешественника, относящиеся к концу 50-х годов прошлого века. В фондах отдела рукописей библиотеки находятся и отчеты об экспедициях, позволяющие по достоинству оценить нашего земляка.
Работа над изучением личного архива П.И.Севостьянова позволяет увидеть его в несколько ином свете – выяснить его гражданскую позицию в тот переломный период России. Разбирая его записные книжки, исследователь И.Птушкина обнаружила вложенный листок, на обороте которого Севостьяновым были переписаны две заметки из герценовского «Колокола». Известно, что в 1885 году А.И.Герцен приступил к созданию в Лондоне альманаха «Полярная звезда», а с 1 июля 1857 года – газеты «Колокол». Уже в первом номере «Колокола» Герцен сформулировал программу из трех пунктов: освобождение крестьян, упразднение цензуры и отмена телесных наказаний. Он обрушился на крепостную действительность и самодержавный строй России.
В связи с этим возникает вопрос: случайно ли Севостьяновым переписаны эти две заметки? Первая из них – «Тамбовское дворянство не хотело освобождать крестьян». Вторая – «Закревский бунтует!»- разоблачает московского генерал- губернатора, который препятствовал освобождению крестьян. Судя по переписанным заметкам из «Колокола», Севостьянов следил за публикациями на эту взрывоопасную тему – о крестьянском вопросе. Более того, изучение записных книжек нашего земляка позволяет сделать вывод о его знакомстве с А.И.Герценом.
На одной из страниц среди адресов знакомых Петра Ивановича торопливым почерком записан адрес Герцена. Следовательно, будучи в Лондоне, Севостьянов собирался посетить Герцена. Когда же произошла эта встреча? В записи от 14 марта 1858 года вновь повторен адрес Герцена. Карандашная запись от 15 марта поясняет: «Когда начал укладываться, пришел священник Попов… Я ему сказа, что был у Герцена и вышел от него довольным, потому что нашел в нем почитателя Александра». Сопоставление записей Севостьянова позволяет сделать вывод, эта встреча с Герценом состоялась 14 марта 1858 года, в воскресенье, когда Герцен принимал у себя соотечественников.
Коротенькая запись не сохранила подробностей беседы, однако вполне вероятно, что речь шла о предстоящей крестьянской реформе 1861 года. Нужно сказать, что в это время в России не было единства в лагере оппозиции правительству. Герцен не был доволен нападками Чернышевского на либералов. Незадолго до крестьянской реформы Чернышевский был за границей и встретился с Герценом. Видимо беседа не получилась. «Какой умница! – восклицал после этого свидания Чернышевский,- однако присмотришься – у него все еще в нутре московский барин сидит!»
В свою очередь Герцена задело то, как с ним разговаривал с ним Чернышевский. «Удивительно умный человек, - говорил он, - и тем более при таком уме поразительно его самомнение». Мирное, эволюционное развитие общества Герцен считал предпочтительней, не отвергая и революционный путь. Замечание Севостьянова, что он остался «довольным» Герценом, так как «нашел в нем почитателя Александра», отражает период эволюционных путей в решении крестьянского вопроса. Итак, перед нами не рахметовская схема, а человек сомневающийся, ищущий истину – реальный Герцен.
Факт встречи нашего видного земляка с А.И.Герценом зафиксирован в письме Герцена к Ференцу Пульскому. И.Птушкина в «Летописи жизни и творчества Герцена» приводит его. Обращаясь к Пульскому, Герцен упоминает о господине с интересными оттисками (вероятно, редкими рукописями.- А.Л.). Герцен советовал Пульскому, если у него есть какие- либо поручения, написать ему, поскольку этот господин уезжает на Афон и Синай».
Безусловно, речь идет о П.И.Севостьянове, который уезжал в очередную экспедицию. Таким образом, факт знакомства с Севостьяновым подтверждает и А.И.Герцен.
Случайно ли было желание П.И.Севостьянова встретиться с Герценом? Известно, что большинство русских путешественников, прибывающих в Англию, ради своей популярности стремились посетить опального писателя. Герцен обычно принимал соотечественников по воскресеньям. Вспоминая позднее в «Былом и думах» об «апогее» своей популярности, он писал: «Кого только вы не видели тогда! Как многие дорого заплатили бы теперь, чтоб стереть из памяти, если не своей, то людской, свой визит! Но тогда, повторяю мы были в моде, и в каком-то виде туристов я был отмечен между достопримечательностями Путнея» (деревня около Лондона.- А.Л.)
Интерес к Герцену не был случайным. Письма к родным из-за границы (Рукописный отдел Государственной библиотеки им. Ленина, фонд 269) позволяют отметить, что Севостьянов пристально следил за событиями в России. В центр

внимания нашего земляка – крестьянский вопрос, который затрагивал самые основы огромной страны. И.Птушкина приводит довольно интересный документ от 2 (14) января 1858 года. Севостьянов писал брату из Парижа: «Поневоле встречаешься с русскими, чтобы разузнать о том, что подделывается у вас в такую деятельную эпоху». Однако обо всем новом он узнавал раньше своего брата. В том же письме читаем: «Рескрипт об улучшении состояния крестьян мы прочитали на французском 28 ноября, тогда как в «Северной пчеле» он был напечатан только 18 декабря».

Почему же российская газета с таким опозданием напечатала рескрипт? Мне думается, что ответ следует искать в характере Ф.В.Булгарина, который в это время и выпускал газету «Северная пчела». Она, как известно, восхваляла правительство и во всем старалась угодить властям. Однако власти были капризны, ход их мыслей был часто непредсказуем, и Булгарин часто попадал впросак. «Не смей хвалить правительство! – шумел на него управляющий Третьим отделением Дубельт. – Оно в твоих похвалах не нуждается!» В другой раз гнев его обрушился на осторожное замечание насчет петербургской погоды. «Климат императорской резиденции бранишь?! – гремел Дубельт.- Вольнодумствуешь?! Смотри у меня?!»