Поэтический ужин под «гранатовым» соусом
ВЯЧЕСЛАВ НОВИКОВ
Ноябрьским вечером прохаживаемся возле вокзала. Дышим романтичным железом рельсов, хотим в Воркуту. Поэтесса и метафизик Анна Александровна тянет за собой воображаемый чемодан, а я иду налегке, потому что безсовестный. Стук колес, паровозный посвист. А где, собственно, стратонавт? Нет на месте героя, пустой постамент. Всю жизнь простоял в привокзальном сквере, а теперь нету его. Да и сквера нет. Анна Александровна говорит, что с наступлением сумерек покоритель небес любит покушать в «Гранате». — Что за «Гранат»? — А тут вот, за углом кафешка, давай прыгать в ту сторону. — Нет, не могу прыгать, я дома восемь беляшей съел и два пирога с яблоками, пойдем потихонечку.
А у входа мужик с маленькой собачкой гуляет. Собачка носом водит, тянет хозяина внутрь, но собачкам в кафе вход заказан. А нам можно!
Нам коньячку с прохладцы и легких закусок. — Да-да, — подтверждает Анна, — и легких закусок. — Не хотите ли того, что вон тот мужчина мнет? Приглядываемся — да это же стратонавт! В кожаной куртке, в шлеме. Из горшочка ложкой мясо рубает. — Мы в согласьи! Ну и еще что-нибудь. Для начала несут салат. Салата с именем Анна не оказалось, будем знакомиться с АНАСТАСИЕЙ. Из бедной девушки торчит морковь, она разлеглась на зеленом листе в майонезовой неге, выставила напоказ бекон, и даже видна маслина! А уж о грецких орехах нечего и говорить — орехи ее хочется целовать, прикрыв глазки! Анна просит не увлекаться фантазиями, потому что еще и полрюмки не выпито. Так выпьем! Загудел в голове ветер Дербента, замерцала мозаика потолочных плафонов…
Холодец домашний
Салат «Анастасия»
У Анны Александровны, между прочим, висит на стене портрет. Но не Бреда Пита. И даже не мой. Со стены ее рабочего кабинета смотрит Александр Сергеевич Пушкин, покоривший сердце еще в Краснослободске, где она гуляла под ручку с поэтом, пиная багровые листья кленов. Анна выпивает полрюмочки и тут же сочиняет что-то о «салютах страсти». Я одобрительно киваю, поддев при этом «Анастасию» на вилку.
Тепло здесь. Это, видимо, от темно-вишневой скатерти, от белых бантов, скрученных на спинках стульев, от близости поездов. В «Гранате» проводят свадьбы, пышно празднуют юбилеи, танцуют болеро и твист, бьют посуду на счастье и гремят в литавры. А в будни подают мясные щи, кофеек утомленным пассажирам вагонов и душистый чай для отъезжающих. Мы передумали ехать в Воркуту, поскольку прибыл ГОРШОЧЕК ЖАРКОГО. Самовольно откинулась крышка, повалил пряный пар. И на этом пару мы поднялись с Александровной на самое звездное небо, прокатились на хвосте Малой Медведицы и быстро вернулись обратно, чтоб не простыл волшебный горшочек. Из него повизгивают поросята, манят молочными спинками. Анна сосредоточенно разправляется с двумя горшками и предлагает немедленно организовать партию противников вегетарианства. Она с детства приучилась ходить с бабушкой по поминкам, где подавали разваренную телятину и печеную вырезку краснослободских джейранов. Запиваем памятные истории домашним тыквенным соком, пробуем ХОЛОДЕЦ, макая в горчицу. Давно я не беседовал с холодцом, но самый душевный разговор с ним состоялся, помню, в кафе «Пельменефф». И здешний держится молодцом, хоть и дрожит от робости, когда подношу к зубам…
Манты
Семга на рисовой подушке
Пирожные к чаю
Жаркое в горшочке
Может, закажем МАНТЫ? — настойчиво спрашивает поэтесса. Возражений не будет, будет лишь томительное ожидание. И вот прибывают на первую платформу, их трое в составе. На парные тела ложится первым снегом сметана. Орудуем ножиками. Анна тут же сочиняет стих для любимых, однако говорит, что ее крестный делает манты много лучше.
От котлет, наверное, придется отказаться — не имею практической возможности запихать их в себя, поскольку ошибку совершил с беляшами. А вот СЕМГУ НА РИСОВОЙ ПОДУШКЕ надо бы уничтожить. Она в фольге, как в броне, но кольчюгу мы совлечем. Попадаются кости, вот что обидно. А в остальном мило. Анна разсказывает, что ловила такую рыбу в Мокше. Бабуля загоняла семгу в камыш, а маленькая Аня выхватывала ее из воды цепкими пальцами. Верю. Конечно, верю.
Цены в «Гранате», ребята, вот какие: за салат берут 180 рублей, за манты 180, за жаркое в горшочке 280 и за семгу — 280. По-божески. Но нам еще ПИРОЖНЫХ хочется с чайком. И мы не видим причин, чтоб отказать себе в этом. Так и не удалось выяснить, почему кафе зовется «Гранат» — может, цвет внутри гранатовый? Выходим в нощь. У нас задача нелегкая — подсадить на постамент отужинавшего стратонавта…
Особенности кафе «Гранат»: в двух шагах от железнодорожного вокзала, чистенько и завлекательно. Порции достаточно убойные. Можно заказывать юбилейные банкеты, поминки. Можно даже вешалку переносить с места на место!
СТОЛИЧНАЯ ОЦЕНКА
Интерьер 7
Обслуживание 10
Меню 8
Еда 8
Ценник 8
Итоговая оценка 41
Орфография автора сохранена
|