IV.Деятельность княжны по устроению приюта-богадельни

(1827 – 1841 гг.)

Вскоре после освящения храма во имя Рождества Богородицы в с. Ковыляе у князя Якова Данииловича, думается, не без влияния княжны Надежды, явилась мысль устроить, при Рождество-Богородицком храме богадельнюдля престарелых вдов и сирот. Hо задуманное, богоугодное предприятие князю, при жизни,осуществитьне удалось. Он скончался 10 июля 1833 года; и исполнителем желания покойного князя явилась его сестра, княжна Надежда. И в этом дел у ней нашлись советникии помощники. У княжны была сестра Дарья Даниловна, по мужу Соколова; она жила в селе Вопиловке Наровчатского уезда, в 4 верстах от мужского Сканова монастыря; она отличалась добродушием ко всем, радушным гостеприимством, миролюбивым нравом, богобоязненностью и почтительностью к старцам монахам Сканова монастыря, ав особенности благоговейным почтением к старцу иepомонaxyСаровской пустыни Серафиму.

Оставшуюся в совершенном одиночестве после смерти княгини Кугушевой в 1826 году сестру свою княжну Надежду она уговорила переселиться из села Ковыляя в ее имение, село Вопиловку. Живя в Вопиловке, княжна Надежда, занятая мыслью об учреждении богадельни в родном селе, вела часто беседыс сестрою об этом предмете. Чувствуя себя безсильною подать соответствующий совет сестре, Дарья Даниловна направила ее к старцу Скановой пустыни иеромонаху Арсению, прославившемуся своей высокоподвижнической жизнью, к затворнику Якову Михайловичу Баранову, а затем обевместе отправились спросить совета у старца Саровской пустыни иеромонаха Серафима.

Особенно-же благодарною памятью у сестер Троицкого монастыря пользуется старец-затворник Яков Михайлович Баранов, как главный советник княжны и руководитель по положению oснования богадельни.

Руководимая и благословляемая троими вышеуказанными старцами княжна Надежда в период с 1826 года по 1833 год подготовляла план устроения богадельни при церкви села Ковыляя на 12 лиц женского полa.

По смерти брата Якова Данииловича в 1833 году, у княжны явилась полная возможность приступить к осуществлению заветной мысли. По завещанию покойного брата княжна получила одну часть его состояния, 10 000 рублей ассигнациями, половину этого капитала она внесла в Пензенскийприказ Общественного Призрения для обеспечения упомянутой богадельни средствами к жизни, оставляя право владения капиталом и % за собою, а другую пожертвовала в монастыри.

Получивши окончательное благословенье от старца – Якова Михайловича Баранова1, княжна Надежда, вполне сознавая свою немощь, но проникнутая глубокою верою в силу неизреченного милосердия Божия и твердою надеждою на предстательство Царицы Небесной, в 1834 году испросила предварительно разрешение местного Епархиального Начальства и приняла под свой покров двенадцать лиц женского пола, девиц и вдов, желающих оставить мир и в уединении посвятить себя Господу. В памяти сестер, обитательниц этого приюта и современниц старца Якова сохранилось предсказание сего последнего о том, что богадельня, устраиваемая княжною, будет со временем женскою обителью, как лавра, цветущею. Между прочим им же было предсказано, что монастырь, после пожара в богадельне, будет перенесен на новое место, недалеко от того места, где устроилась богадельня. Старицы и доселе помнят фразу, заключавшую это предсказание: «Ангел Хранитель ваш сдунет пепелок и отнесет на 1 1/2 версты к северу»1.

По вступлении 12 лиц женского пола под кров княжны, старшею между ними была, по предложению того же старца Якова, назначена одна из них, как разумная и способная девица престарелых лет Агафья Васильева. Родом из мещан заштатного города Верхнего Ломова Пензенской губернии; ей и были вручены внутреннее управление богадельни и руководствосестер в духовной жизни.

Мирно потекла жизнь в приюте: вдовы и девицы ежедневно исправляли утреннюю и вечернюю молитвы сообща, сопровождая молитвы чтением акафистов и псалтири; в воскресные и праздничные дни неопустительно посещали приходской храм Рождества Богородицы; свободное от молитвы время посвящали на рукоделие и занятие по хозяйству в богодельне.

V.Деятельностькняжны по обеспечению и утверждению богадельни

(1842 – 1847 гг.)

До1842 года приют-богадельня не значился нигде официально утвержденным и ничем положительным не был обеспечен. В начале 1842 года княжна Надежда, желая обеспечить существование богадельни навсегда, и дать, так сказать, официальную жизнь этому собранию женщин, как учреждению, решилась обеспечить ее существование. С этой целью она через Епархиальное Начальство входит с выражением своего желания пожертвовать в пользу Рождество-Богородицкой церкви села Ковыляя, Краснослободского уезда: 1) дом, принадлежащий княжне Бибарсовой в означенном селе близ церкви, со всяким при нем жилым и нежилымстроением, заведением, огородом и усадебною землею под сими зданиями в2десятины; 2)капитал в 2858 рублей и 41/2 десятины пахатной земли в окрестностях села Ковыляя на предмет содержания % с половины капитала (1429 рублей) причта Рождество-Богородицкой церкви села Ковыляя,аостальные на предмет учреждения в жертвуемом доме богадельни на 12 лиц женского пола на правилах общежития, изданных в 1822 году для Аносинской богадельни, учрежденной княгинею Мещерскою в Московской губернии. Это заявлениекняжны удостоилось Высочайщего утверждения, изъясненного в указе Св. Синода от 11 марта 1842 года. На основании этого указа, 15 мая 1842 года княжна совершила в Пензенской ПалатеГражданского Суда на жертвуемое впользу богадельни имущество крепостной акт. Этот акт на дом с землею и капитал, завещанные в пользу богадельни, при прошении на имя местного Епархиального Начальства был представлен оному в том же мае 1842 года. Епархиальноe Начальство указом от 31-го мая того жегода на имя благочинного Краснослободского уезда, селаКовыляя протоиерея Феодора Васильева предписало семупоследнему: 1)Принятьозначенный дом с землею от княжныБибарсовой в духовное ведомствопо описи и потомоткрыть в нем богадельню, отслужа предварительно молебствие с водоосвящением; 2) как в этом домекняжною Бибарсовой в течение 8 лет ужесодержались и призревались бедные лица женского пола, топо силе 18 пункта Правил (вышеозначенных – Аносинской богадельни) избрать из числа их одну настоятельницею, возложив на нее обязанность пещись о внутреннемблагоустройстве общежития; 3) для надзора засимзаведением вотношении к благочестию, иблагонравию определить, согласно 6 пункта Правил, благочинным и, по силе 45пункта, духовником общежительниц протоиереяВасильева, как мужа по летам и образу жизни своей ко всему тому благонадежного и опытного.

Таким образом собравшееся в 1834году под кровом княжны общество вдов и девиц, в количестве двенадцати,31мая 1842 I года с Высочайшего соизволения утверждено высшею духовною властью в качестве официального учреждения «Богадельни для бедных лиц женского пола». Вскоре после сего, во исполнение 2пункта Указаот 31мая 1842 года, попричине преклонных лет старицы Aгaфии Васильевой, бывшей руководительницы сестер неофициального общежитияБибарсовой, было сделано распоряжение об избрании из числа их настоятельницы и об утвержденни ее в сем звании Епархиальным Начальством. Жребий пал на девицу Taтиaнy Мартинову Мещерину, поступившую в общежитие в 1834году, с самого начала его основания, по благословению советника княжны, старца Якова, который, со
вступления девицы Татианы Мещериной в богадельню, называл ее «Начальницею».

Какое же было отношение к новоучрежденной и утвержденной Начальством богадельне самой ее основательницы и благодетельницы княжны Надежды Бибарсовой? Княжна избрала себе звание попечительницы бедных обитательниц новооткрытой ею богадельни. Как при открытии оной в 1834году так и по офицальном утверждении оной в 1842году, она всегда отказывалась от начальствования над сестрами, предлагаемое ей неоднократно духовным Начальством. Вообще она избегала брать на себя наставничество; да в отношениях с теми, кои были близки ей и своим материальным существованием обязаны были ей, она любила более сама поучаться и принимать назидание от других, даже от самых простых людей. Со всеми она обращалась приветливо; самые нужные замечания свои она делала в мягких, кротких выражениях, и только при случае, в скромных беседах своих как с сестрами, так и спосетителями она всегда избегала разговора о людях, в смысле их осуждения. Если, бывало, вее присутствии зайдет речь о ком-либо, в смысле осуждения,она тотчас замолчит, посидит немного, перебирая четки и, если вскоре не прекратится разговор, уходит.Сестры, зная эту черту княжны, никогда не позволяли в ее присутствии подобных разговоров, разве когда по забвению. Если же начнется разговор, где указываются добрые черты в человеке, то она воодушевляется, говорит больше всех, приводит массу случаев, гдеэтот человек проявил ту илидругую добрую черту душисвоей. Пищу она употребляла суровую и в малом количестве; одежду носила простую и скромную, но приличную ее званию. В последнее время, поистратив все на богадельню, неимея ни откуда помощи со стороны, княжна, можно сказать, бедствовала. Высокие черты жизни княжны, основательницы богадельни, лучше всякого начальствования, которого онапо глубокому христианскому смирению никогда не принимала, действовали в духе поднятия нравственности в сестрахбогадельни: они видели в ней образецсамоотвержения, смирения и христианской любви.